Мне в глаза бросается один большой мой недостаток: чёрствость. Мне чуждо сочувствие к ближнему своему. Я могу представить себе положение друзей, оказавшихся в беде, могу понять в полной мере, увидеть всю глубину ужаса и вычислить, сколько соболезнований мне бы стоило выразить; но прочувствовать, чтобы поддержать или защитить, поболеть за них душой я не могу. Мне до известной степени всё равно. В этом плане, пожалуй, мне бы впору сидеть в судейской робе. Рубила бы головы виновных без жалости. Но из-за осознания этого, я для себя -- недочеловек, без сердца.